Голоса деймонов  - Филип Пулман

И отвечая на первый из двух этих вопросов, республиканский миф должен принять весь груз неопровержимых свидетельств в пользу эволюции и естественного отбора. В республике нет места божественному творцу. Не исключено, что неодарвинисты совершенно правы: мы появились случайно и сложись обстоятельства по-иному — нас бы не было. В нашем появлении не было никакого замысла. Но здесь настало время вернуться к закладке, которую я положил чуть раньше, описывая достаточно убедительную — с моей точки зрения — картину человеческой эволюции. Биологические процессы слепы и автоматичны: это не какой-то последовательный подъем по ступеням наших отмирающих «я»; не какое-то осмысленное движение к цели.

Ну так вот, я полагаю, республиканский ответ будет таким: что было, то осталось в прошлом, но мы живем сейчас, в настоящем. Мы наделены сознанием и осознаем это. Возможно, к этому привела всего лишь серия случайностей, но теперь, обретя сознание, мы должны сами принять ответственность за свою судьбу. Теперь мы здесь, теперь мы осознаем себя, и теперь от нас многое зависит. С нашим появлением все изменилось.

Итак, миф Небесной республики должен отвечать и на вопрос, откуда мы пришли (держась при этом известных нам фактов биологии, физики и истории), и на вопрос о том, в чем заключается наше истинное предназначение. Наше предназначение — понимать и помогать понять другим, исследовать, строить предположения, воображать и так далее; одним словом, увеличивать количество сознания во Вселенной. И это предназначение несет в себе моральную нагрузку. Оно подразумевает, что оставаться в невежестве и поощрять глупость — это нехорошо и неправильно.

Коль скоро мы заговорили о морали, то перед нами встает следующая задача, которую должен выполнять республиканский миф. Он должен предоставить нам некую систему координат, отвечающую на вопрос, почему одни вещи хороши, а другие — нет. Заявлять, что «Х — хорошо, а Y — плохо, потому что так сказал Бог», — бессмысленно: Царь Небесный умер, и для вольных жителей Республики такие заявления не имеют веса. Разумеется, республиканский миф должен иметь дело с реальными людьми и признавать, что человек способен пасть в такие бездны подлости и злобы, проникнуть в которые не под силу даже самому живому воображению. Но возлагать за это ответственность на какого-то кукольного демона, называя его Сатаной, совершенно бесполезно: Сатана тоже умер.

Если при виде зла нас охватывает такое отчаяние, что мы не находим в себе сил объяснить его ничем, кроме вмешательства некой посторонней, нечеловеческой темной силы, то на этом все рассуждения о Республике можно закрыть и вернуться обратно в Царство. На самом деле вся ответственность лежит на нас. Истоки добра и зла — в самом человеке. И республиканский миф должен это учитывать, не впадая в другую крайность — то есть не заявляя, будто человек по природе своей ничтожен, жалок и не способен на отвагу, доброту и надежду.

Но помимо традиционного разделения качеств на хорошие и плохие (а на протяжении человеческой истории особых разногласий по этому вопросу не возникало: лживость — это плохо, а правдивость — хорошо; эгоизм — это плохо, а щедрость — хорошо, и так далее) следует подчеркнуть еще одну важную составляющую республиканской морали. Мы должны ясно и твердо заявить, что любой поступок, направленный на ограничение понимания и подавление знаний, определенно плох. Мы не всегда это понимали; это сравнительно новое достижение человечества, которым мы обязаны таким великим республиканцам, как Галилей, Мильтон и им подобные. И мы должны бережно хранить, поливать и удобрять росток этого понимания, чтобы он окреп и разросся. То, что мешает нам познавать мир и поддерживает заблуждения и глупость, — плохо; то, что расширяет и углубляет наши знания, — хорошо.

Христианский рай предназначался для тех, кто уже умер и кто при жизни поступал так, как ему велели. Но если Небесная республика находится здесь, на земле, и мы живем в ней уже сейчас, что же случится с нами, когда мы умрем? Неужели на этом для нас все кончится? Принять это нелегко; многим кажется, что это вообще самое трудное из всего, что необходимо принять. Следовательно, наш миф должен говорить о смерти настолько правдиво, насколько это возможно с учетом известных фактов, но при этом выполнять и функцию христианского мифа, то есть давать нам какую-то надежду. Наш миф должен каким-то образом помочь нам принять смерть, когда она придет, — увидеть, что она означает, и смириться с этим, а не отгораживаться от нее в ужасе, но и не пытаться убедить себя, что это что-то вроде школьных каникул. Без этого мы не можем жить; без этого мы не сможем и умереть спокойно.

Миф нам нужен потому, что никто не примет какую-то идею на том лишь основании, что она достаточно разумна. Те же христиане, к примеру, всегда понимали, насколько важна эмоциональная, образная вовлеченность. Понятие акта веры как «прыжка в неизвестность» в точности описывает это явление. Нас привлекают не что иное, как сам прыжок и сопряженное с ним чувство риска. Если мы призовем людей верить в республику только потому, что она разумнее или осмысленнее других вариантов, то такая республика окажется донельзя унылым местом и не продержится долго. А для «прыжка в неизвестность» нужно нечто такое, что пробуждает эмоциональный отклик. Нужен миф, нужна увлекательная история. Если бы Библия была просто сборником законов и логических выкладок, едва ли она оказала бы такое мощное и стойкое влияние на многие поколения. Пленять умы и сердца ей удавалось только потому, что она рассказывает истории.

Итак, если мы хотим представить себе Небесную республику, то описания ее следует искать именно в мире историй. И как я уже сказал (а потому не буду сейчас подробно на этом останавливаться), такие описания непременно найдутся в современных книгах, которые читают дети. Один из примеров тому — книга Питера Дикинсона «Родня» (1998). В ней излагается миф о происхождении человечества, выполняющий многие из тех функций, которые я перечислил выше.

Я уже сказал почти все, что хотел, но добавлю еще небольшое предупреждение. Миф, о котором я говорю, и все эти проблески Небесной республики, которые я стараюсь выявить, — это не роскошь. Это не просто какая-то интеллектуальная игрушка для пресыщенных умов, которой можно позабавиться с полчаса и забыть. Тем, кто не понимает, что к Республике следует отнестись со всей серьезностью, стоит припомнить, что на свете полным-полно людей, которые со всей серьезностью относятся к Царству. Фундаменталистская религия — одна из самых больших опасностей, угрожающих нам сейчас, в начале третьего тысячелетия (таких, как деградация окружающей среды, рост антидемократических корпораций, запасы устаревшего ядерного оружия и так далее).

Отлив моря Веры, о котором писал Мэтью Арнольд, сменяется приливом, и прилив этот несет с собой всевозможных чудовищ: от христианских консерваторов в США до афганских талибов или так называемого Исламского государства. Все эти люди — слуги Царя, мечтающие распространить Царство на весь мир. И те из нас, кто верит в Республику, не могут позволить себе легкомыслия, потому что борьба нам предстоит нелегкая.

Но в заключение я хочу еще раз вернуться к детской литературе — основному предмету моего сегодняшнего выступления. К литературе, или к… В общем, как бы вы его ни назвали, но я хочу напомнить вам один детский стишок. Если у Небесной республики когда-нибудь возникнет нужда в гимне, то ничего лучше этого я и представить не могу: